рост и перспектива
13:21 | 28-10-2012 | Culturology, Literature | No Comments
из интервью[1] Сергея Кузнецова (о его романе “Живые и взрослые”):
Это книга возникла из размышлений о феномене викторианства в современной подростковой литературе — будь то Лемони Сникет, Роулинг (да, у нее современный мир, но закрытые школы очень викторианский институт сами по себе) или Филипп Пулман (вот обещанный автор, сильнее всего повлиявший на желание написать для подростков). Викторианская Англия для англоязычного автора — идеальный мир детства: не только потому, что именно в это время написаны «Мэри Поппинс», «Алиса в Стране Чудес», «Книга Джунглей» и множество других книг, но и потому, что викторианцы очень особым образом относились к детям: они их уже замечали (в XVIII веке никаких детей не было), но еще считали невинными (после Фрейда это стало невозможно). Так называемая «эпоха застоя» конструировала детство таким же образом — как период невинности, которая неизбежно должна закончится. И точно также, как викторианская Англия она породила длинный список классических детских книг — от Крапивина до Успенского. Кроме того, для нескольких поколений англичан это было ностальгическое время «великой Империи», про которую они уже знают, что она была обречена — и также многие наши современники воспринимают брежневский период советской истории: как время, подернутое романтическим флёром обреченности, время, которое как детство обещало длиться вечно, а потом закончилось.
все так и есть.