сонмы чмокающих твой шершавый
10:34 | 16-04-2014 | Censorship, Culturology, Politics, Religion | No Comments
кстати, еще немного о Pussy Riot: теперь, когда девушки на свободе, когда почти все из того, что они делают и говорят, очевидно и доступно, многие беспрестанно пытаются рассказать об их глупости, ущербности и никчености.
почему бы и нет, в конце концов.
но дело не в этом ведь, да? абсолютно неважно, кто они сами, как, для чего. а важно то, что была нарушена их свобода слова, был суд, который де-факто не имел никакого отношения к случившемуся в Храме Христа Спасителя, была тюрьма, карцер, побои, вот это все.
все то, чего попросту не могло бы случится в стране, где права человека — это не пустой звук.
так абстрагируйтесь, воспринимайте их, как маркер, как химическую реакцию, что прямым ударом исключительно точно вскрыла большинство гнойников[1]. или за это как раз и ненавидите?
увы, люди почему-то равняются по принципу “так они ж уродливые дуры” — а значит, видимо, можно. и ты, оглушенный этим сексизмом и шовинизмом[2], этим бессмысленным желанием загнать всех отличных под кнут, отобрать речь, мысли, движенья, ты не знаешь, что сказать.
потому что это элементарная дикость, right? в конце концов, глупо обсуждать законы физики с теми, кто совершает человеческие жертвоприношения — не потому, что туземец, кривой или никогда не видел самолет. а потому, что у вас элементарно разные базовые ценности, некие основополагающие знания, на которых и строятся культуры.
и надо ли говорить, что принятое в одной из них неизменное желание сместить акцент с обсуждаемого вопроса на личность оппонентов, повсеместная беспомощность таких попыток — все это может вызвать разве что омерзение. как писали классики:
— Вы жалкая, ничтожная личность, – заявил Паниковский, с отвращением глядя на собеседника.
— А вы калека, – заметил Балаганов. — Сейчас начальник я!
— Кто начальник?
— Я начальник. Мне поручено.
— Вам?
— Мне.
— Тебе?
— А кому же еще? Уж не тебе ли?
И разговор перешел в область, не имевшую ничего общего с полученной инструкцией. Жулики так разгорячились, что начали даже легонько отпихивать друг друга ладонями и наперебой вскрикивать: “А ты кто такой?” Такие действия предшествуют обычно генеральной драке, в которой противники бросают шапки на землю, призывают прохожих в свидетели и размазывают на своих щетинистых мордасах детские слезы.
или как сказал когда-то другой:
Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?
-
что еще им было делать, в конце концов?
When I first heard of Voina and their interventions/vandalism I thought, “what a bunch of dbags” but then I read about them and felt, hey they have a point. There is no media in Russia, no allowed dissent so how does one bring attention to the fact that artists, homosexuals, journalists and activists were being routinely rounded up or having lots of ‘accidents’.
<...>
The streets were the only venue option they had. A repressive regime does this to art and protest; it pushes it out into the open.
-
полагаю, было бы очень забавно, если вдруг бесконечные голые торсы вождя, если вся эта извечная зацикленность на униформах, мужском братстве, показном мачизме, случись то в армии ли, заключении или, пожалуйста, на мотоциклах, оказались бы теми самыми латентными склонностями целого государства — что, в общем, и не так удивительно в стране победившей тюремной культуры. ↩