Personal Category Archives
мартовские иды
24 March 2015 | Metaphysics, Personal | 2 Comments
парадокс имени меня заключается в элементарном противостоянии: с одной стороны, человек, мы знаем, — это социальное животное, а с другой от всех этих окружающих животных меня форменным образом тошнит. от исключительности, от страхов, близорукости, хорошести, проникновенности, начитанности, общительности, поиска и шмоиска, высокого и низкого, от редких и обычных, гениальных и унылых. можно было бы выплеснуть еще ведро уничижительных комментариев, но зачем?
или можно улыбаться, пить вино, говорить small talk на раутах, или вести долгие беседы носителей идей, или просто отвечать на чужие вопросы, но в результате одна только беспомощность, бесцельность и беспробудность.
казалось бы, такой диссонанс обязан форменным образом подводить напрямую к депрессии, но на выходе получается лишь скука. обычная, серая, пыльная. ты развлекаешь себя разными продуктами человеческого наследия, однако, как только дело заходит по направлению к самим авторам… well, снова все тоже, ты знаешь, — вот эта вот, человечность. зевок и еще один. жизнь, дома и квартиры, смайлики, сиюминутность поступков, изъяны мебели, деньги на счету, удобные кеды и размеренные пробежки, компьютеры и родственники, брошенные и будущие, вода из-под крана и молоко в холодильнике.
несовершенство.
в дренеримской, например, архитектуре меня безмерно подкупает обязательная внутренняя симметрия, математическая выверенность. все продумано, все обязательно и с определенной целью. бытие же устроено куда проще, наспех, — и, в общем, хуже. переход из комнаты отрочества в столовую зрелости петляющими корридорами социальных договоров. тратить секунды, часы, годы — на искания или, напротив, рабство, на объяснения, цели, старательно пестуемый голод? oh, so boring. да и никакой, по сути, разницы между одним и другим.
остается гулять, загнутыми проулками меж площадей и на свежем воздухе, примерять соборы и пустыни, говорить с самим собой, кормить уточек с набережной. чайкой плевать за горизонт. книги, например? они хорошие, есть гениальные, но что толку? картины, музыка – мозг испытывает оргазм при встрече с ними, но мышца лишь устало спрашивает наперекор: “зачем?” и “дальше?”
говоря проще, всегда догадывался, был уверен, что я — это Бог. и последние несколько лет я это действительно знаю.
но какая разница?
oh, my merry green land!
17 March 2015 | Personal | 3 Comments
ну, а что тянуть, пора и выпить:
“For the joy of it. For the sheer unholy fucken delight of it. Can’t you feel the joy in your own veins, rising like the sap in the springtime?”
или как сказал бы поэт:
Это абсурд, враньё:
Ландыши, птицы, роса.
Весна придёт, у неё
Зелены будут глаза.
slàinte!
магнит
20 February 2015 | Architecture, Geography, History, Personal | No Comments
слушать знаменитые лекции Дианы Кляйнер по древнеримской архитектуре, находясь прямо в сердце бышей империи, — это достойно романа с приключениями, не меньше. “впрочем, он и происходит”, — кажется, говорю я. “да нет же, каникулы”, — так и слышится рядом. у каждого своя точка отсчета, не правда ли?
что ж, промеж останков варвары углядели и понастроили изрядное количество лабиринтов для заплутавших — в которых мы определенно каждый раз находим еще одну террасу, или, назло традициям, очередную из множества рыжую стойку: приключения сочатся алыми каплями на платье, оседают густой пеной на усах и ночными похождениями вдоль разбитых о бастионы истории волн былых завоеваний.
а утром, на кровати с планшетом и наушниками, я вновь углубляюсь в методы кладки, изобретение бетона, пересечение культур; как и раньше, снова чувствую это движение, вдоль истертой брусчатки уверенными сандалиями, тысячетелетиями, незыблемостью. действительно, для того, чтобы окунуться в историю, сперва надо из нее выбраться, глотнуть воздуха, оглянуться назад: “таким у римлян был дом, здесь собиралась дождевая вода, вот кухня, сад и даже бистро”. еще бы в Помпеи, но, кажется, скоро очередная сиеста или даже твоя пижама. зато в перерывах рассматриваю полуживые схемы, и потом опять видеоконспекты, да и Неаполь все-таки совсем чужой — несмотря на любые его музеи.
здесь же, напротив, все сплетается: мозаика историй, веков, проклятий. зайдя в одно помещение сегодня можно выйти в девятнадцатом веке или, наоборот, в первом, в пятнадцатом или завтра. это накладывает свой отпечаток, полагаю — такая растерзанность меж координат. и время тогда обреает новую ценность, перестает существовать: словно четки на нитке, перебираешь эпохи, точно Одиссей — направления, следом за Данте — миры. избавленные от привязанностей, жажды, мыслей, мы существуем всегда, и власть наша — простирается. а вокруг опять дороги, вино, сутолока кесарей и мифы, что крепче иных дворцов.
“кто явится нас проклинать?” — в единственном Риме, тем не менее, очень сложно избавиться от звенящих предсказаний, и камни, бесконечные камни чужих пирамид поверх судеб — все это рассекает горизонт лучше иного обрыва: если осенью на Капри мы видели лишь трусливый побег, навсегда впечатавшийся меж скал, то сейчас, зимой, где-то между Колизеем и театрами, наборот, одно только беспрерывно, до сих пор, продожающееся наступление.
так кто, ты спросишь настойчиво? что ж, именно это мы и пытаемся здесь узнать.
all are born to sweet delight
12 February 2015 | Culturology, Personal | No Comments
вокруг все, один за другим, on a sudden, в очередной раз пишут о прокрастинации — как бороться, для чего побеждать, что делать. и наблюдая это зазеркалье, я действительно не понимаю, зачем?
зачем делать то, что вам не нравится, серьезно? не хочется? вся эта Ihr Kampf? заставляя себя каждый миллиметр своей жизни, вы умрете, в итоге, ровно такими же несчастными, как и каждое утро сегодня, погибая в сраженьях с будильником — а там совсем немного квадратиков, увы.
мне не нравилось учиться когда-то — и я с радостью разменивал скучные лекции на горькое пиво и сладкие поцелуи. зато мне нравится учиться теперь — и мне не надо подбадривать себя для каждого очередного курса чтобы открыть что-то новое[1]. и так ведь повсеместно, разве нет? зажатые в тисках очередного рабства, гоним себя кнутом и пряником, но правда всегда лишь в том, что вслед за скучной жизнью на этом пути будет лишь унылая смерть.
кто явится нас проклинать?
5 February 2015 | Personal | 1 Comment
здесь, за окном — чуть робкими, может, но обязательно неизменными белыми точками идет снег. как если бы очертив неуверенным пунктиром эскиз, некто оттуда, сверху, оплетал сейчас мир наконец-то прочными белыми сетями — намертво.
люди выгибают спины от ветра, прячась боками в тени деревьев и фонарных виселиц. бегут, отступают, растворяются, и, упирясь взглядом в эти исчезающие точки — от берега к равнодушию, — я стою у стены-окна, подпирая украдкою standing desk, что-то ровно так же хаотично вытанцовывая мышью на сетчатке глаза.
а еще откормленные вороны стукаются крылом, и где-то внизу обязательно рыжий кот брезгливо выдергивает лапы сорняками из кокаинового покрывала, — потом опять проваливается, но снова продолжает дорогу. впрочем, его-то уж и в самом деле почти не видно, и можно лишь догадываться воспоминаниями наощупь.
так же можно беспрерывно слушать лютню Маре, можно таять в опустившемся забвении, можно рисовать Брейгеля за Брейгелем.
можно сменить жизнь на побег, перспективу на Instagram, поступки на вино — и если “слитая в миску Богу Солнца людская кровь укрепляет в последнем мышцу”, то чудесное красное заряжает с утра хоть какими-то осклоками чуда — не андерсоновского разбитого зеркала, а совсем наоборот.
можно, да. но что дальше?
security is not a crime
19 January 2015 | Jurisprudence, Personal, Politics, Privacy | No Comments
говорить всегда хочется о чем-то интересном, рассказать что-нибудь за книжку или про кино, о том, что Блэйк иллюстрировал Данте, или как сам вчера застрял в случайно раскрытом новом пабе до полуночи, играя в забытые слова; о том, что видел у друзей на выставке, или про две картины, что купил в галлерее за углом; о планах на поездки, соплях погоды или утраченных библиотеках.
но получается все равно одно дерьмо, жизнь слишком полна цитатами из второсортных романов:
Four of the detainees have been released, but seven have been jailed pending trial. The reasons given by the judge for their continued detention include the posession of certain books, “the production of publications and forms of communication”, and the fact that the defendants “used emails with extreme security measures”.
если и был когда-то некий условный “свободный мир”, то умелая эксплутатация реальных и гипотетических угроз, помноженная на случившуюся трансформацию информационного пространства, давно превратила его в очередной скотный двор, где каждую и каждого в любой точке пространства и времени можно закрыть, стереть, попросту навсегда исключить из жизни — и мне лень подбирать даже хоть какие-то ссылки.
да, одни воры и убийцы все еще хуже других. но границы исчезают так стремительно, что на ум приходят лишь усталые слова поэта:
Это – кошка, это – мышка.
Это – лагерь, это – вышка.
Это – время тихой сапой
убивает маму с папой.
via.
and then you win
14 January 2015 | Culturology, Personal | No Comments
это очень простая схема, на самом деле, родом из детской сказки про лягушек: ты стараешься, делаешь, пытаешься — пока не услышишь ответ. пока не случится оргазм. будь это пупырышки на языке, музыка, цифры в учебнике, живопись, марафон, что угодно: просто небесные сферы, да, разверзаются, и ты берешь протянутую руку.
так было у меня со стометровкой, когда я действительно поднялся над землей, расправив крылья, — которые натурально чувствовал, до любого отдельно взятого пера. так было с одним из сортов прокисшего винограда в бутылке, что вдруг оглушил взрывом, не хуже иной контузии. так было с языками, например. и с миллионом иных <...>.
сплетенья ног, души сплетенья
12 January 2015 | Personal, Photo, Sex, Sport | 5 Comments
или, например, фотографии Пола Сандерса, где запечатлены люди, практикующие дома танцы с шестом — замечательные, право, кадры, но мне вспомнилось иное: давым-давно на протяжении пары лет я встречался с прекрасной девушкой, что обещала непременно установить у нас в спальне ровно такой же, для поддержания азарта (и, да, она умела с ним обращаться). дальше, комнат с правом на совместное обустройство у нас так и не появилось — но теперь, глядя на снимки, я опять немедленно подумал, что это и к счастью. хотя, в общем, сходу и не поймешь, отчего.
“I just don’t forget anything, me,” — как сказал когда-то автор, — “Mnemosyne was, let us unravel it, the mother of the Muses.”
via.
впереди
1 January 2015 | Culturology, Personal | No Comments
лучше не скажешь:
With all these great technological advances swarming around me and an endless amount of information at my disposal, even when I’m sitting still it feels like I’m moving at a million miles an hour without still knowing who I am.
с новым годом.
here be dragons
2 December 2014 | Culturology, Personal | No Comments
или вот, например, Малевич: есть люди, кому он не нравится, и это нормально. есть так же люди, кто не считают его художником, — и это глупо, но тоже нормально. и еще есть люди, кто боятся узнать чуть больше, что могло бы помочь им увидеть в нем художника. и это, конечо, уже просто смешно.
мы все такие, разумеется. первые, вторые, третьи. что-то не любим, чего-то не понимаем, — и даже настойчиво держимся за свое непонимание. потому что оно вполне может быть краеугольным для нас, понимаете? потому что если, Украина, например, — это свободная страна, то кто тогда мы? потому что если черный квадрат парой мазков на холсте эпохальное произведение искусства, то значит я слеп?
мы постоянно боимся нарушить собственное внутреннее умиротворение, прыгнуть с парашютом, распробовать острый перец, открыть новый учебник. мы цепляемся за оценки, да? и друзья не забывают похлопать нас по плечу: ты отлично справилась, ты такой классный, ты ничуть не толстая в этом платье, ты жутко интересный, ты чудесная, ты крутая, ты крутой, тра-та-та.
так мило.
так забавно укрываться этим клетчатым пледом одобрений и подталкиваний: не переживай, мир все тот же, делай шаг, еще, мы рядом. кутаться, ежиться, плакаться.
потому что мир совсем не тот же, привет, Эдипа. потому что кусочки разных других торчат в нашу жизнь отовсюду, стоит только хоть чуть-чуть вздохнуть — и это прекрасно.
но точно назло, мы утыкаемся в заботливо прорисованные на стенах окна, в безопасные комфорт-зоны, комнаты с мягкими стенами, дневнички с подзамочками и кошатками. удивительно, сколько людей не готовы к общению, сколько тут же судорожно хватаются за различные выдуманные перегородки и оградительные сеточки: здесь мой домик, не ходите, к чему это? хочу здесь уютно и мое.
привычка искать знакомое лицо, читать бейджик, вспоминать screen name, книжку или сцену — все это определенно растет прямиком из закрытых общин былого, где явление любого чужака было если и не моментальным объявлением войны, то уж вторжением недругов обязательно — на наши, столь родные земли! где такие уютные мысли в домашней многоэтажке. которая, правда, ровно тот же барак из Освенцима, лишь обросший телевизорами, словно колючей проволокой — но разве выйдет признаться?
сцены имеют особенность меняться. появляться и пропадать. быть переосмысленными. а мы лишь провожаем взглядом и строим песочные замки этой беспомощности на берегу нашей трусости.
так отвратительно.