of birds and men
10:41 | 10-02-2015 | Cinematograph, Theatre | 1 Comment
рассказывать про новый фильм Иньярриту так сложно, бессмысленно, зачем? там, в удивительном Birdman есть все — лезвие диалогов, великолепная игра света, сумасшедшие актеры, наконец-то заговорившая динамичная съемка. даже спрятанный в потайном кармане Карвер, из которого бьет наружу забытый смысл. и все-таки:
SAM: If you weren’t afraid, what would you want to do to me?
MIKE: I’d pull your eyes out of your head…
SAM: That’s sweet.
MIKE: …and put them in my own skull… and look around, so I could see the street the way I used to when I was your age.
тебе сложно отделаться от созвучий, сложно избавиться от голоса своего супергероя, сложно оторваться вверх:
BIRDMAN: That’s what I’m talking about. Bones rattling! Big, loud, fast! Look at these people, at their eyes, they’re sparkling. They love this shit. They love blood. They love action. Not this talky, depressing, philosophical bullshit.
потому что и правда, зачем? но театр, вся жизнь, она брызжет, словно раздавленный лимон — или чья-то простреленная голова:
MIKE: Oh, come on, people, don’t be so pathetic. Stop viewing the world through your cell phone screen! Have a real experience! Does anybody give a shit about the truth other than me? This set is fake, the bananas are fake. There’s nothing in this milk carton! Your performance is fake. The only thing that’s real on this stage is this chicken. So I’m going to work with the chicken.
ведь так?
MIKE: You guys know if you crank out toxic crap people will line up and pay to see it! But long after you’re gone, I’ll be on that stage earning my living, baring my soul, wrestling with complex emotions, ’cause that’s what we do.
RIGGAN: Oh, so that’s what tonight was about? You wrestling with complex emotion?
MIKE: Tonight was about seeing if the plays’s even alive, if it can bleed.
и каждая фраза ровозым шипом, точным выстрелом под ноготь (“Look at all these roses — I hate roses — And you hate roses”) говорит о чем-то, что осталось позади или останется впереди. потому что какая разница, если любые движения и вздохи — только очередное притворство?
SAM: How do you do it?
MIKE: Do what?
SAM: Go out there every single night and pretend to be somebody else in front of all those people?
MIKE: I don’t pretend out there. I told you. I pretend just about every place else, but not out there.
мы всегда переполнены разговорами о наших ролях, поисках, выходках, — тем фильм и точен. удивительно, что подобранные цитаты оказались именно с Майком? но если Майк кровоточит на сцене, то эта кровь, жизнь бьет из Риггана ключом, не оставляя больше шансов на цитирование, подражание, спасение. на возможность вернуться куда-то — в уютную норку или в чертово бытие. первый еще где-то рядом, совсем, можно дотронуться. но второй уже далеко, точно раскат грома:
RIGGAN: Let’s read your fucking review. “Callow.” Callow is a label. “Lackluster.” That’s just a label. “Marginalia”? Are you kidding me? It sounds like you need penicillin to clear that up. That’s a label, too. These are all labels. You just label everything. That’s so fucking lazy. You’re a lazy fucker. Do you know what this is? Do you even know what it is? You don’t. You know why? Because you can’t see this thing if you don’t know how to label it. You mistake those noises in your head for true knowledge.
<...>
You risk nothing. Nothing, nothing, nothing! Well, I’m a fucking actor. This play cost me everything.
you don’t touch or quote or try life, you just breathe it in. and yes, it goes down to your heart. and yes, it goddamn fucking bleeds.
пусть опускается занавес, пусть после фильма тебе хочется разговоров о Synecdoche New York, хочется снять отражение именно с героем Нортона, хочется, как Ригган, тоже обязательно взглядом стулья о стену — потому что если о стену, то хотя бы взглядом.
но все бесполезно, это просто великолепное, совершенное кино. о прячущихся в наших крыльях голосах и — навсегда.
[…] работа, кажется, совершенно великолепная, но — по следам недавнего “Birdman” — что обратило на себя […]