заведующий всем
12:59 | 13-03-2010 | Music | No Comments
Тим Пауэрс в одном из своих романов сравнивает время с рекой, закованной в ледяной панцирь, где, однако, через разные промежутки сделано что-то навроде окон, сквозь которые мы можем наблюдать происходящее — ровно так же мне который уже год подряд видится твочество Леонида Федорова, каждый раз уносящего слушателя все глубже по дороге разбора музыки на составляющие, ее глобальнейшей деконструкции.
в предверии последнего альбома “РАЗИНРИМИЛЕВ” я шаг за шагом повторял все движения этой реки, все ближе, мне казалось, подбираясь к некому абсолюту.
и в самом деле, замешанный на удивительнейшей силы поэзии Велимира Хлебникова, диск звучит теперь внутри неким удивительным резонансом назло всему существующему.
что тут еще скажешь:
Вопрос: Осенью 1993 года в Москве вы записывали звуки за окном, чтобы вставить в свой альбом «Птица». Вам звуки были важнее, чем сами события?
Ответ: Просто я думал: если это революция, надо записать. У меня было полуподвальное помещение в гостинице (питерская группа «АукцЫон» записывала в Москве альбом и жила на Гоголевском бульваре. — «РР»). Я смотрю — какие-то бегающие ножки, каблучки цок-цок, выстрелы какие-то там… Такой мистический шум. Я магнитофон поставил и писал. Но поразительно, ничего не записалось — не судьба. Хотя я все время пишу что-то: дождик, салюты всякие.
Для меня музыка — все, что происходит вокруг. Я пишу все шумы за окном. Вот солдат еще ни разу не записывал, которые в казарме за окном кричат. Надо будет записать. А все остальное пишу: и как дороги ремонтируют, и машины. Музыка происходит в каждый момент независимо от того, пою я, не пою. Если она течет, все нормально, неважно, что играть. Можно вообще ничего не играть — шипеть, шуршать.
О чем всегда мечтают, в том числе и я? Как можно более отстраненно сделать страстное произведение искусства. И чем более оно отстраненное, тем оно глубже. Потому что кого-то твои плачи и стоны, может, и греют, но большинство думает: «Блин, мне бы твои проблемы!» Поэтому мне смешна поэзия Ахматовой: мне плевать, что она там думает. Зато мне интересен Хлебников, потому что он пишет о страшных вещах спокойно и без этой воды дурацкой. Мне нравится холод, которого не хватает мне самому. Мне нравятся отстраненность и спокойствие, когда говоришь о страшных, о светлых вещах — неважно. У тебя появляется больше возможностей, когда ты вне эмоций: ты просто наблюдаешь, и фантазия уже работает по-другому.
именно: о страшных вещах.