Archives for March 2010
нательная библиотека
16 March 2010 | Culturology | 1 Comment
Мэрилин Монро очень любила читать[1]. в руках побывали Джойс и Уитмен. да и что там, никто бы не устоял:
Капоте: Так послушаем о твоем тайном возлюбленном.
Монро: (Молчание.)
Капоте: (Молчание.)
Монро: (Хихикает.)
Капоте: (Молчание.)
Монро: Ты знаешь много женщин. Кто из твоих знакомых самая привлекательная?
Капоте: Это легко. Барбара Пейли. Вне конкуренции.
Монро (нахмурясь): Это та, что зовут Бейб? Да уж, на младенца она, мне кажется, непохожа. Я видела ее в «Воге» и еще где-то. Какая элегантная. Милая. Когда смотрю на ее фото, чувствую себя халдой.
Капоте: Ее это, пожалуй, позабавило бы. Она к тебе ревнует.
Монро: Ко мне ревнует? Ну вот, опять ты надо мной смеешься.
Капоте: Ничуть. Ревнует.
Монро: Кого? С какой стати?
Капоте: Кто-то из обозревательниц – я думаю, Килгаллен – напечатала анонимную статейку, где говорилось примерно следующее: «По слухам, миссис Димаджио имела свидание с нашим главным телевизионным магнатом, причем обсуждались отнюдь не деловые вопросы». Она статью прочла и поверила.
Монро: Чему поверила?
Капоте: Что у ее мужа с тобой роман. У Уильяма С. Пейли. Главный телевизионный магнат. Неравнодушен к блондинкам с формами. К брюнеткам тоже.
Монро: Но это бред. Я его никогда не видела.
Капоте: Перестань. Мне ты можешь сказать. Этот твой тайный возлюбленный – Уильям С. Пейли, n’est ce pas?
Монро: Нет! Писатель. Он писатель.
Капоте: Да, это правдоподобней. Итак, кое-что уже есть. Твой возлюбленный – писатель. Халтурщик, должно быть, – иначе ты не стыдилась бы назвать его имя.
via.
—
[1] — а Лев Толстой очень любил детей, разумеется.
they live
16 March 2010 | Art, Literature | No Comments
подводные скульптуры, между прочим — понимаете, то есть, о чем я?
мой скромный сад засыпан снегом
15 March 2010 | Literature | No Comments
слишком поздно открыл для себя Пригова. что не мешает теперь зачитываться, неотрываясь, вгоняя строки одну за другой в тело:
Прости меня, я умираю
Врачи мне вырезали печень
И съели
И следом мозг – чтоб мыслить нечем
Было
Тоже съели
Мне это показалось раем
Поначалу
Все перестало вдруг вертеться
Повисло тихое! Но сердце
Сердце! сердце! сердце!
Бедное!
Все страдает
исключительный.
организация информации
14 March 2010 | Design, Google, Software | 1 Comment
во-первых, в Google News теперь есть и газеты:
You can now browse all the issues digitized by Google for newspapers. The digitized newspapers are searchable in the Google News Archive and they’re also included in Google’s regular search results.
а во-вторых, в Google Reader появился новый интерфейс:
In Google Reader Play, items are presented one at a time, and each item is big and full-screen. After you’ve read an item, just click the next arrow to move to the next one, or click any item on the filmstrip below to fast-forward. Of course, you can click the title or image of any item to go to the original version. And since so much of the good stuff online is visual, we automatically enlarge images and auto-play videos full-screen.
рабоает оно, конечно, пока странно, но в плане навигации визуальных потоков выглядит мнгообещающе.
elder things
14 March 2010 | Lifeform, Literature | 2 Comments
дочитал Уэльбека о Лавкрафте, теперь читаю Спрэга де Кампа о нем же. ничего интересного, впрочем, никаких откровений (в первом случае еще и совершенно ужасающий перевод, превратиший текст в разброд несвязанных слов, утративших свой французский и — особенно — английский смысл), а стоило бы.
кое-что, однако, Уэльбек все же подмечает очень точно:
Жизнь мучительна и обманна. Незачем, следовательно, писать новые реалистические романы. Насчет реальности — мы уже знаем, что это такое и не имеем особенного желания узнавать больше. Человечество, как оно есть, вызывает у нас не более, чем умеренное любопытство. Все эти «замечания» столь изумительной остроты, эти «положения», эти анекдоты… Как только книга снова закрыта, все это с успехом утверждает нас в чувстве эдакого легкого отвращения, которое и без того насквозь пропитывает любой день из «реальной жизни».
А теперь послушаем Говарда Филлипса Лавкрафта:
«Мне так опротивело человечество и весь мир, что у меня не лежит интерес ни к чему, если только оно не содержит двух убийств на страницу, не меньше, или не толкует о несказанных ужасах из запредельных пространств».
Говард Филлипс Лавкрафт. «Нам нужно эффективное противоядие от реализма всех видов».
Когда любят жизнь, то не читают. Впрочем, не особенно ходят и в кино. Что там ни говори, доступ к миру художественного остается за теми, кого немножко тошнит.
и сам Лавкрафт:
Для тех, кто получает удовольствие, строя всякие предположения о будущем, повествование о сверхъестественном ужасе представляет определенный интерес. Хоть ему ипротивостоит высокая волна трудолюбивого реализма, циничного легкомыслия и искушенного разочарования, оно получает поддержку от параллельной волны растущего мистицизма, рожденного благодаря реакции оккультизма и религиозного фундаментализма на материалистические откровения, и от фантазии, пробужденной благодаря современной науке, которая расширила пространство и уничтожила барьеры, дав нам атомную химию, быстро развивающуюся астрофизику, теорию относительности и попытки проникнуть в тайны биологии и человеческой мысли. Скоро то, что мы защищаем, будет иметь преимущество; поскольку даже сегодня несомненно больше радушия выказывается сочинениям о сверхъестественном, чем, скажем, лет тридцать назад, когда лучшие произведения Артура Мейчена упали на камни суровых и самоуверенных девяностых. Амброз Бирс, почти неизвестный в свое время, теперь получил всеобщее признание.
Однако мы ни в каких направлениях не будем искать поражающие воображение мутации. В любом случае баланс тенденций сохранится; и пока мы закономерно ожидаем улучшения техники письма, у нас нет причин думать, что положение жанра литературы ужаса в пределах художественной литературы как-то изменится. Это узкая, но важная ветвь человеческого самовыражения, и потому она будет востребована лишь небольшой аудиторией читателей с очень чуткой восприимчивостью. Какой бы универсальный шедевр завтрашнего дня ни появился, рожденный иллюзией или ужасом, его примут благодаря высокому мастерству, а не симпатичной теме. И все же кто скажет, что черная тематика является неодолимым препятствием? Сверкающая красотой чаша Птолемеев была выточена из оникса.
еще все о том же, то есть, — Леонид Федоров в недавнем интервью говорит до боли правдивые слова:
Мне кажется, апокалипсис означает, что все вернется снова. Начнется новый, уже настоящий взлет. Но для этого все должно действительно превратиться в труху. Когда Дали спрашивали, в чем искусство будущего, он отвечал: «Только классика», хотя сам был авангардистом. А Мартынов говорит, что, для того чтобы слушать сейчас Бетховена, нужно, чтобы все развалилось к чертовой матери, — тогда ты сможешь оценить Бетховена
именно так, совершенно верно — Лавкрафт представляется мне неким удивительным сосредоточием этого самого очищающего апокалипсиса, происходящего у нас в голове. Он то низводит человечество к роли всего лишь подпитки иных форм жизни, то с удивительным трепетом старается выпестовать нечто горздо большее:
Одним словом, дитя мое, стиль письма этот я полагаю беззастенчивым стремлением к тому, что есть самого низменного в жизни, и рабским переложением пошлых событий с непристойным ощущением какого-нибудь привратника или матроса. Ведает Бог, мы можем повидать довольно скотов на всяком скотном дворе и понаблюдать за всеми тайнами пола в сношении коров и кобыл. Когда я взираю на человека, я хочу лицезреть свойства, кои подымают его до человеческого состояния, и риторические фигуры, кои придают его поступкам симметрию и красоту творчества. Не то чтоб я желал его видеть с приписанными ему, в духе викторианства, ложными и напыщенными мыслями и побуждениями, но я хочу видеть его поведение оцениваемым по справедливости, с подмеченными теми качествами, кои ему присущи, и без чего было бы глупо выставлять напоказ те скотские частности, кои он имеет сообща с первым попавшимся хряком или козлом.
ньюансы и подробности
14 March 2010 | Literature | No Comments
у знаменитого доктора Ватсона было, оказывется, три жены. и все они умерли — не доктором ли, то есть, следовало заинтересоваться Холмсу, не этой ли статистикой?
а вот прекрасный рассказ Майкла Шейбона, продолжающий тот же эпос, — ни разу, однако, не назвав старика по имени.
монтаж
13 March 2010 | Cinematograph | 1 Comment
пересматривая в очередной раз “L’eclisse”, не смог пройти мимо завораживающего кадра.
хотя у Антониони они все такие, вообщем-то.
новости с полей
13 March 2010 | Literature | 1 Comment
издателсьтво “АСТ” ничтоже сумняшеся поглотило вслед за “The System of the World” и последний роман Нила Стивенсона, “Anathem” в переводе все той же удивительнейшей 
kdm17 — нет, то есть, до сих пор ни первого, ни второго (и даже страшно загадывать, когда теперь уже будет).
зато вот кусочек в утешение. бьет по голове наиотличнейшим образом.
а еще кто-то говорил, что “Радуга тяготения” Томаса Пинчона выходит в “Эксмо” 26 марта.
заведующий всем
13 March 2010 | Music | No Comments
Тим Пауэрс в одном из своих романов сравнивает время с рекой, закованной в ледяной панцирь, где, однако, через разные промежутки сделано что-то навроде окон, сквозь которые мы можем наблюдать происходящее — ровно так же мне который уже год подряд видится твочество Леонида Федорова, каждый раз уносящего слушателя все глубже по дороге разбора музыки на составляющие, ее глобальнейшей деконструкции.
в предверии последнего альбома “РАЗИНРИМИЛЕВ” я шаг за шагом повторял все движения этой реки, все ближе, мне казалось, подбираясь к некому абсолюту.
и в самом деле, замешанный на удивительнейшей силы поэзии Велимира Хлебникова, диск звучит теперь внутри неким удивительным резонансом назло всему существующему.
что тут еще скажешь:
Вопрос: Осенью 1993 года в Москве вы записывали звуки за окном, чтобы вставить в свой альбом «Птица». Вам звуки были важнее, чем сами события?
Ответ: Просто я думал: если это революция, надо записать. У меня было полуподвальное помещение в гостинице (питерская группа «АукцЫон» записывала в Москве альбом и жила на Гоголевском бульваре. — «РР»). Я смотрю — какие-то бегающие ножки, каблучки цок-цок, выстрелы какие-то там… Такой мистический шум. Я магнитофон поставил и писал. Но поразительно, ничего не записалось — не судьба. Хотя я все время пишу что-то: дождик, салюты всякие.
Для меня музыка — все, что происходит вокруг. Я пишу все шумы за окном. Вот солдат еще ни разу не записывал, которые в казарме за окном кричат. Надо будет записать. А все остальное пишу: и как дороги ремонтируют, и машины. Музыка происходит в каждый момент независимо от того, пою я, не пою. Если она течет, все нормально, неважно, что играть. Можно вообще ничего не играть — шипеть, шуршать.
О чем всегда мечтают, в том числе и я? Как можно более отстраненно сделать страстное произведение искусства. И чем более оно отстраненное, тем оно глубже. Потому что кого-то твои плачи и стоны, может, и греют, но большинство думает: «Блин, мне бы твои проблемы!» Поэтому мне смешна поэзия Ахматовой: мне плевать, что она там думает. Зато мне интересен Хлебников, потому что он пишет о страшных вещах спокойно и без этой воды дурацкой. Мне нравится холод, которого не хватает мне самому. Мне нравятся отстраненность и спокойствие, когда говоришь о страшных, о светлых вещах — неважно. У тебя появляется больше возможностей, когда ты вне эмоций: ты просто наблюдаешь, и фантазия уже работает по-другому.
именно: о страшных вещах.
работа над ошибками
8 March 2010 | Google | No Comments
Criticism of Google, между прочим.