про ограниченность
11:57 | 17-01-2011 | Literature | 2 Comments
вообще же, должен сказать, что меня неимоверно радуют все эти безутешные стоны по поводу восхитительного “Цветочного креста” — право, нет ничего прекраснее литературному глазу, чем ярость обманутого читателя.
зато Настик Грызунова и Максим Немцов режут беспощадную правду:
С романом Колядиной получилось как в старом анекдоте. «Слушай, давай подарим ему на день рождения книгу. — Ну что ты, книга у него уже есть». Русскому читателю (и литературному критику) подарили книгу. В силу своего недюжинного ума читатель решил, что «Цветочный крест» — единственная книга на свете. Поэтому в ней и должно быть ВСЕ, чего этот читатель ждет от книги вообще. Включая, надо полагать, букет, послевкусие, энергетическую ценность в калориях и нужную степень усвояемости организмом.
замечательно пишет Дэн Симмонс в заметках о “Моби Дике”:
Readers – especially of genre fiction – are creatures of closure. Inconsistencies in the text, however small, drive them bugfuck. (And their outraged protests of perceived inconsistencies fill the e-mail bins and web site forums of most writers.) They seem to forget that the entire novel (or play or movie) is one giant fictional construct, so eager are they to see none of the contradictions or anachronisms or seeming incompletenesses that make up the bulk of actual life.
так и есть, по обыкновению за деревьями читатель не только не видит лес, но и не хочет его увидеть, что важнее:
Вы когда вдруг читать разучились, умные читатели? Ключ к интонации и стилистическим особенностям текста дается в первых строках. Вам открытым текстом говорят: все, что будет ниже, — озорная игра, в том числе — с разными словами. Не стоит изучать исторграмматику по этому учебнику — это не учебник. Страшно подумать, что с этим живым текстом, полным намеренных анахронизмов, перевертышей, освеженных метафор, сделали бы читатели, дай им волю «исправить ошибки автора». Нет, сказали бы, выражение «вот Бог, а вот порог» так не употребляется. Нет, не было на Руси картофеля. Нет, сулему не пьют, как водку. Нет, в голове у градоначальника не может быть органчика.
а на деле все гораздо проще:
Автор имеет право на любой языковой (и любой другой) эксперимент, автор занимается творчеством, он господь бог, елки-палки
именно, любое произведение — это не готовая вещь, не ограниченное тюремным забором пространство, но непрерывный процесс взаимодействия автора с окружающим миром, со всем существующим наследием. и, одновременно, с читателем, разумеется, который (и это никому не подвластно) может быть готов к прочтению — готов, или нет.
так, Симмонс пишет дальше:
Moby Dick is, to the point of both the writer’s and the reader’s exhaustion, a profoundly generous novel. It gives us everything, including a new evolution of the novel itself <...>.
Melville’s answer in Moby Dick to overcoming this limitation of fictional structures and convention was to show and share with us the actual act of the composition within the tale itself.
в итоге получается гипертекст, повторю, — сплетенье некой игры и авторского словаря, откуда растет и книга (взбираясь по каменным грядам цепкими корнями), и ее восприятие, и воспритие восприятия, и все, что только есть на земле.
в ту же копилку: http://community.livejournal.com/chto_chitat/7961736.html?format=light
несработавший pingback.