обращенье времен
08:22 | 07-06-2013 | Literature | 1 Comment
вообще же, если говорить про Одиссею, мне кажется, необходимо понимать, что это рассказ на одну из главных тем в истории литературы, о возвращении домой.
и нить эта, из вектора стремления и произведения воспоминаний, исследуется в поэме беспрерывно, начиная — парадоксально — с самого отплытия Телемака, одной за другой историей нанизываясь, цепляясь словом за слово: вот Нестор рассказыает ему о былых событиях, вот Менелай повествует о своем возвращении — и вот Протей, от которого в Менелаевых странствиях зависит и ход, и дом, и календарь:
Равный бессмертным Протей, египтянин, изведавший моря
Все глубины и царя Посейдона державе подвластный;
Он, говорят, мой отец, от которого я родилася.
Если б какое ты средство нашел овладеть им внезапно,
Все б он открыл: и дорогу, и долог ли путь, и успешно ль
Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься?
здесь и кроется очевидное пересечение, смотрите: знает бог-египтянин и направление, и время, и исход. и географию, то есть, и продолжительность.
что ж, как раз это испытывает в свой черед Одиссей: бесконечное виноцветное море, гнев Посейдона, запутавший в равной степени дни и пространство, — и распахнутая безутешность минувших неудачных попыток. именно поэтому, утратив координаты и временные связи, он сам начинает рассказывать свою историю — и одновременно с героем, что внезапно становится автором, он строит позади себя те отправные точки, держась за которые, может сам проверить, кто он есть: был ли в Трое? ослепил ли Полифема? вверялся ли Калипсо? и кто в самом деле не устоял перед вызовом Эвриала?
крепче иных уз такая связь его с прошлым — фактически, он просто обязан заново идти этой дорогой, повествованием. и центральным местом тогда в истории оказывается его путешествие в край мертвых, где, обращаясь снова назад в былое, он встречает и свою мать — а кто же прочнее соединит в себе минувшее и недостижимое, родную кровь и и родимый край?
об этом говорит и Бродский в стихотворении “Одиссей Телемаку”:
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной,
как будто Посейдон, пока мы там
теряли время, растянул пространство.
пересечения этих координатных сеток вынуждают Одиссея единовременно идти двумя путями: и — стараньями Алкиноя — к родному острову, и — собственным рассказом, исчерпав авторское посредничество, напрямую диалогом с читателем — к своему мирозданью, в Одиссею.
[…] не попытка разгадать мирозданье? или Гомер, заранее описавший все наши поиски и […]