Search Results
collected stories
6 July 2012 | Literature, Personal | No Comments
50 лет назад умер Уильям Фолкнер. вряд ли хоть кто-то в прозе оказал на меня большее влияние — и среди всего прочего именно он рассказал мне, что есть сострадание.
life is not interested in good and evil
7 January 2012 | Culturology, Literature | No Comments
там же, в Paris Review, интервью Уильяма Фолкнера:
INTERVIEWER: How about yourself as a writer?
FAULKNER: If I had not existed, someone else would have written me, Hemingway, Dostoyevsky, all of us. Proof of that is that there are about three candidates for the authorship of Shakespeare’s plays. But what is important is Hamlet and A Midsummer Night’s Dream, not who wrote them, but that somebody did. The artist is of no importance. Only what he creates is important, since there is nothing new to be said. Shakespeare, Balzac, Homer have all written about the same things, and if they had lived one thousand or two thousand years longer, the publishers wouldn’t have needed anyone since[1].
и дальше:
I’m a failed poet. Maybe every novelist wants to write poetry first, finds he can’t, and then tries the short story, which is the most demanding form after poetry. And, failing at that, only then does he take up novel writing.
и еще:
An artist is a creature driven by demons. He don’t know why they choose him and he’s usually too busy to wonder why. He is completely amoral in that he will rob, borrow, beg, or steal from anybody and everybody to get the work done.
мне хочется видеть его до сих пор сидящим за столом с пишмашинкой и стаканом мятного джулепа, где-то среди опаляющей жары Нового Орлеана, истекающим кровью очередного — нового — романа. потому что (и он много говорит об этом в интервью) ничто другое не имеет значения, а он сам — he is too busy writing his works:
The aim of every artist is to arrest motion, which is life, by artificial means and hold it fixed so that a hundred years later, when a stranger looks at it, it moves again since it is life.
—
[1] — как раз в этом интервью Фолкнер высекает свою знаменитую фразу о Джойсе, “You should approach Joyce’s Ulysses as the illiterate Baptist preacher approaches the Old Testament: with faith”. и когда-то, я помню, меня очень восхитил его совет — в нем было что-то величественное и что-то вызывающее одновременно; что-то исключительно божественное, a kind of Prometheus.
но на деле затем все оказалось куда скучнее: Улиссу не требовалась моя вера, он был прекрасен с первых же строк. может быть, как я часто думал позже, даже слишком прекрасен.
мужество
2 October 2010 | Culturology, Literature, Metaphysics | 1 Comment
а Фолкнера, конечно, надо перечитывать постоянно:
<...> we are doomed to fail, since, as long as we do fail and the hand continues to hold blood, we will try again <...>.
капали буквы
13 July 2010 | Cookery, Literature | No Comments
литературные коктейли:
In Thomas Pynchon’s newest novel [“Inherent Vice”[1]], the main character Doc Sportello, a Lebowski-esque private detective, frequents the Belaying Pin restaurant. Known for its devil-ray filet deep-fried in beer batter and house anchovy loaf, the waitress always recommends Tequila Zombies because, “You’ll want to be good and f**ked up by the time this [food] arrives.”
там же и знаменитый gin gimlet, так полюбившийся Рэймонду Чандлеру:
Raymond Chandler didn’t include the gimlet in his first draft of the novel [“The Long Goodbye”]. However, after a trip to London, he fell in love with the drink and wrote it in. The novel’s popularity caused the cocktail to blow up in the United States. Now it’s the drink most associated with this infamous alcoholic writer.
а так же mint julep:
While the mint julep is most often associated with Southern writers, like William Faulkner (bars would often let him make his own), the drink first gained national popularity after its inclusion in F. Scott Fitzgerald’s famous novel [“The Great Gatsby”].
хотя я, конечно, предпочитаю straight.
—
[1] — а электронной версии так и нет до сих пор.
на свои места
24 June 2009 | Literature | 1 Comment
пользователь 
catpad, оказывается, привел в порядок сюжетное безобразие романа “V.”.
и хоть я и сам когда-то с упоением выводил расчлененные схемы действа, пересекающие время романа, точно стремительный экспересс, но все же вот, что писал Сартр когда-то о “Шуме и ярости”:
The first thing that strikes one in reading The Sound and the Fury is its technical oddity. What has Faulkner broken up the time of his story and scrambled the pieces? Why is the first window that opens out on this fictional world the consciousness of an idiot? The reader is tempted to look for guide-marks and to re-establish the chronology for himself:
Jason and Caroline Compson have had three sons and a daughter. The daughter, Caddy, has given herself to Dalton Ames and become pregnant by him. Forced to get hold of a husband quickly…
Here the reader stops, for he realizes he is telling another story. Faulkner did not first conceive this orderly plot so as to shuffle it afterwards like a pack of cards; he could not tell it in any other way.
в начале
31 January 2009 | Lifeform, Literature | 2 Comments
сегодня исполняется 80 лет округу Йокнапатофа. petro_gulak публикует хронологию и карту (вот она же чуть побольше), а я лишь повотрю давно известное:
I decline to accept the end of man. It is easy enough to say that man is immortal because he will endure: that when the last ding-dong of doom has clanged and faded from the last worthless rock hanging tideless in the last red and dying evening, that even then there will still be one more sound: that of his puny inexhaustible voice, still talking. I refuse to accept this. I believe that man will not merely endure: he will prevail. He is immortal, not because he alone among creatures has an inexhaustible voice, but because he has a soul, a spirit capable of compassion and sacrifice and endurance. The poet’s, the writer’s, duty is to write about these things. It is his privilege to help man endure by lifting his heart, by reminding him of the courage and honor and hope and pride and compassion and pity and sacrifice which have been the glory of his past. The poet’s voice need not merely be the record of man, it can be one of the props, the pillars to help him endure and prevail.
найдется все
1 October 2008 | Culturology, Lifeform, Literature | No Comments
25-го сентября исполнилось ровно 111 лет со дня рождения Уильяма Фолкнера. вспомнил, однако, я об этом только сегодня и тут же (за каким-то чертом) решил выяснить, что пишет об этом мировая общественность. как оказалось, не пишет она абсолютно ничего, зато попутно нашел великолепное:
Зал насытился, но не осовел. Все были готовы к пище для ума и сердца. На сцену вышел Джон Малкович. Многие полагали, что будут чеховские чтения, однако актер выбрал нобелевскую речь Уильяма Фолкнера. “Мы ждали Малковича, и мы его дождались. Но когда вышел Спейси – все! Он моментально взял зал! Это настоящий актер чеховской школы!” – делились потом друг с другом господа. Кевин Спейси прочел знаменитую речь адвоката Дэрроу с так называемого “Обезьяньего процесса” и вернулся за стол к Александру Лебедеву.
Гости угощались виски Johnnie Walker Blue Label и не думали расходиться. Джон Малкович присел к Олегу Меньшикову (господин Меньшиков прибыл на вечер в пиджаке с красными драконами). Чулпан Хаматова обнималась с Евгением Лебедевым. Алекс Шусторович рассказывал, как Кевин Спейси заезжал к нему на яхту у острова Сен-Бартс.
иногда кажется, что лучше жить среди роботов. создаваемая ими реальность хотя бы не так омерзительна.